Сверхдолгожительство – это сбой программы: Бехтерева о смерти и долголетии

В одной из своих лекций Наталья Петровна Бехтерева, великий невролог и исследователь мозга, вдруг обронила:

«Я уверена, где-то на Земле живут люди, которым не 100 и не 150. А 200, может быть, и 300. Мы просто о них не знаем. Они не хотят, чтобы мы знали».

Звучит почти как притча. Или как гипотеза из научной фантастики. Но это не было игрой воображения. За этим стояли годы наблюдений, размышлений и… удивительное человеческое чувство – тревога перед неизбежным. И, одновременно, надежда: а вдруг всё не так фатально, как принято думать?

Однажды осенью, наблюдая за тем, как с деревьев неспешно опадают листья, Бехтерева вдруг поймала себя на странной мысли. Это не просто увядание. Это – сценарий. Программа. Причем запрограммированная не погодой, не холодом, не дождем, а – чем-то внутренним, встроенным в само дерево.

На месте, где лист держится за ветку, начинает образовываться нарост. Он отталкивает лист, выталкивает его, как будто дерево само решает: пора прощаться. Весной вырастет новый – и тоже на время. И вот эта цикличность, запрограммированная сменяемость – вдруг очень напомнила ей саму человеческую жизнь.

«Почему человек умирает? Потому что его, как и лист, кто-то „открепляет» от ветки. Потому что включается безжалостный сценарий, программа, у которой нет жалости, нет пощады», – писала она.

И тут хочется вспомнить Камю: «Смерть – это абсурд, но еще более абсурдна жизнь, в которой мы её не замечаем».

Всё начинается одинаково. Младенческий крик, первый шаг, первое слово, первая влюблённость. Дальше – учёба, семья, работа, дети. Казалось бы, зачем природе отказываться от всего этого богатства? Почему в какой-то момент она, словно сценарист уставшего сериала, говорит: «Всё. Закрываем проект»?

Бехтерева не просто ставила этот вопрос – она пыталась его раскрутить как клубок. И вот к какому выводу пришла: в глубинах мозга живёт некая программа-матрица, звенья которой включаются одно за другим. Причём включаются даже не потому, что предыдущие «износились», а просто потому, что так велено.

И вот тут начинается самое интересное.

Иногда эта цепочка даёт сбой. Иногда звено, которое должно уступить место следующему, – не уходит. Оно продолжает работать. Человек продолжает жить. Так появляются супердолгожители. Не те, кто дожил до 90 или 100. А те, кто пережил закат – и не угас.

«Сверхдолгожительство – это не волшебство. Это неудачный для смерти сбой. Ошибка в системе. Программа, которую вдруг никто не переключил», – говорила Бехтерева.

«От разных причин люди уходят из жизни в любом возрасте. Но после выполнения своей биологической миссии — воспроизведения – они просто как будто бы обязаны умирать. Безжалостная программа даже не трудится делать это сама. Она отдает уже ненужную особь всем ветрам — и не защищает от них. У природы много запасов оружия (болезней) выведения нас из циркуляции», — говорила Бехтерева.

И, быть может, в этом и кроется ключ. Не искать «эликсир бессмертия» в пробирках и генах, а попытаться понять: что заставляет программу замедлиться? Где происходит эта ошибка, которая делает человека вдруг неспешным свидетелем своей эпохи – и ещё нескольких эпох после?

Бехтерева о целях

Бехтерева верила: многое зависит от внутренней озадаченности человека. От его целей. От того, есть ли у него к кому идти, кому звонить, о ком думать, ради чего вставать утром.

«Если человек не озадачен, если у него нет задачи, программа начинает листать главы быстрее. Она торопится закончить книгу», – писала она.

Это кажется мелочью. Но посмотрите: мужчины на пенсии живут меньше. Почему? Потому что «перестают быть нужными». А женщины? Им внуков надо выгуливать, пирожки печь, лекарства напоминать – жизнь продолжается, даже если паспорт шепчет другое.

И вот в этой повседневной заботе – не о себе, а о других – запускается механизм выживания. И даже, как ни парадоксально, продления.

Как-то раз она заметила:

«Известно, что женщины живут дольше, чем мужчины. Мужчина на пенсии меньше озадачен чем-то всерьез, если у него нет увлечения к чему-либо. Женщины на пенсии часто «озадачены» своими внуками, и это хотя бы частично влияет на долголетие женщины. Однако сегодня взрослые дети предпочитают жить отдельно от родителей, да и родители не прочь отдохнуть от деток. Во многом ежесекундно выигрывая, проигрывают часто и те, и другие», — писала Бехтерева.

Бехтерева не раз подчёркивала: бессмертие – не цель. Оно и невозможно. Да и нужно ли оно на самом деле? Но продлить полноту жизни – вот это уже достойная задача. Не искусственно, не с помощью бесконечных таблеток или инъекций молодости, а – внутренне. Через смысл. Через вовлечённость. Через труд души.

«Не позволяй душе лениться», – писал Николай Заболоцкий.

А если чуть перефразировать: «Не позволяй душе засыпать».

Когда у человека исчезает внутренний интерес – программа жизни начинает торопиться. Она, как капризная балерина, больше не хочет танцевать перед пустым залом.

И потому супердолгожительство – не магия. Это, возможно, результат случайности. А может – побочный эффект глубокой включенности в жизнь. Такой, когда каждый день – как вызов, как вопрос без ответа. Когда ты всё ещё ищешь, всё ещё думаешь, всё ещё чувствуешь.

И, быть может, тот, кто по-прежнему задаёт себе вопросы, живёт дольше. Потому что вопросы – это дыхание разума. И пока они есть – программа-матрица не спешит сворачивать спектакль.