Почему чукчи не ценят невинность, и что делает муж если жена изменила
Суровые реалии Крайнего Севера не оставляли выбора — на Чукотке одиночество было синонимом уязвимости. Ни один человек, будь то мужчина или женщина, не мог прожить в тундре в одиночку. Даже элементарное укрытие от холода — яранга — становилось недоступным для тех, кто был вне семьи. Одиноким не давали войти в тёплую зону жилища, максимум — пускали в преддверие, где ночью можно было замёрзнуть насмерть.
В этом контексте институт брака у чукчей становился не просто социальной нормой, а насущной необходимостью. Женатый мужчина обретал помощницу, без которой хозяйственная жизнь была невозможна. Супруга не только разделяла быт, но и обеспечивала жизненно важные функции — устанавливала ярангу после переходов, выбивала наледь с её стен и заботилась о детях.
Советский этнограф Владимир Германович Тан-Богораз в труде «Чукчи» подчёркивает: «Холостой мужчина мог быть только по медицинским причинам». Во всех других случаях — жениться означало выжить.
Интимная жизнь: между табу и свободой
Не меньшую уязвимость ощущали и женщины без партнёра. Потеряв мужа или разведясь, женщина, даже прибившись к чужому стойбищу, оказывалась полностью зависимой от благосклонности окружающих. В условиях нехватки еды и отсутствия гуманистических норм вдовы часто оставались без пропитания. Именно поэтому женщина всеми силами стремилась вступить в новый союз — не из чувств, а ради выживания.
В этих условиях понятие женской красоты кардинально отличалось от привычных нам представлений. Ценилась не внешность, а физическая крепость и здоровье. Особое значение имела выносливость — женщина должна была переносить тяжелые нагрузки и выживать в одиночестве в случае родов, поскольку чукчи не помогали роженицам.
Беременная уходила в отдельное укрытие и рожала без посторонней помощи. Если не справлялась — умирала. Таков был негласный порядок.
Языческое мировоззрение чукчей исключало понятие девственности как социального или религиозного требования. У девушки, по словам Тан-Богораза, «не было отдельного статуса — её называли ‘женщина, ещё не использованная'». Разведённые и вдовы именовались как «женщина, живущая отдельно».
Половые отношения воспринимались как часть жизни, особенно в условиях долгих зим. Тем не менее, чукчи, по наблюдению этнографа, были в этом плане более сдержанны, чем обрусевшие коренные народы. Он пишет:
«Средний возраст начала половой жизни у русских девиц на Чукотке был ниже, чем у чукчей, а целомудрие — редкость».
Тем не менее и среди чукчей существовало представление о допустимом возрасте вступления в интимные отношения. Молодые девушки отличались застенчивостью, и хотя любовники у них бывали, связь чаще оставалась тайной — такой вид назывался vinvьtkurkьn — «тайная любовь». Интересно, что рождённые вне брака дети не считались позором — напротив, именно таким первенцам порой доставалось всё имущество семьи.
Однако близкие контакты не всегда были добровольными. В моменты психических нарушений мужчины могли превращаться в «шаманов-вредителей», которые прибегали к насилию. Подобные акты насилия происходили и при отказе женщины, особенно если она была русской — к ним, по свидетельствам Тан-Богораза, проявлялся особый интерес. Эти действия зачастую оставались безнаказанными.
Любопытно, что ревность у чукчей проявлялась весьма своеобразно. Муж, узнав о неверности жены, не устраивал скандал — скорее, вступал в связь с женой обидчика, что становилось формой мести и могло перерасти в устойчивые отношения, вплоть до группового брака.
Семья и родство: от расчетов до любви
Браки на Чукотке имели множество форм. Часто супругами становились родственники: двоюродные братья и сёстры, дяди и племянницы, а иногда — даже родные братья и сёстры или отцы и дочери. Такие союзы могли оговариваться с детства или даже до рождения будущих супругов.
Иногда муж был значительно моложе жены — например, пятилетнего мальчика женили на двадцатилетней девушке. Отец мальчика, в обмен, отдавал свою двенадцатилетнюю дочь за взрослого мужчину. В этом не было злого умысла — всё подчинялось хозяйственной логике: в тундре каждая пара рабочих рук на вес золота.
Но бывали и случаи, когда чувства становились главным мотивом: юноши крали невест из враждебных стойбищ или преодолевали испытания, чтобы добиться взаимности.
Однако наиболее распространённой формой брака была отработка. Молодой человек селился в яранге семьи невесты и несколько месяцев, а то и лет трудился на будущего тестя. В этот период он нередко вступал в связь с девушкой — формально не будучи ещё её мужем.
Решение об окончательном союзе принималось спустя три месяца. Отказ означал не только моральный удар, но и серьёзное социальное клеймо. Работа, проделанная до этого, аннулировалась — молодой человек уходил с позором. Но если тесть соглашался, парень становился полноправным мужем и мечтал о том, как поскорее увезти жену в собственную ярангу.
К этому моменту супруга могла уже ждать ребёнка — никакой «первой брачной ночи» в традиционном смысле не существовало.
